18 июня 1930 года в Тобольский отдел ГПУ пришел мужчина лет пятидесяти и, путая от волнения русские и татарские слова, заговорил о готовящемся восстании. Он представился Гаятуллой*, плотником Юрт Будолинских.

- Сегодня с утра вместе с женой я разыскивал лодку, которую угнали с берега Иртыша, - рассказывал он уже в кабинете следователя. – В городе зашел пообедать в столовую возле церкви у Летнего сада, но там сказали, что обед будет готов только через час, я вышел на улицу, сел у церкви и стал ждать. Тут к столовой подошли трое. Один из них, лет 35, похож на муллу, одет в длинное пальто и шляпу. Второй, лет 45, с короткой бородкой, в пиджаке и шляпе. Третьему на вид лет 25. Лицом плосколиц, с длинными черными волосами.

Гаятулла рассказал, что сначала незнакомцы поинтересовались у него, сколько в округе выслано татар, а когда мимо проходили два комсомольца из Юрт Медянских, один из собеседников, кивнув на них, сказал, что это идут подпольщики, которые работают очень осторожно, втихомолку. В это время подошел председатель Юрт Тачимовских, и они с Гаятуллой заговорили о колхозной работе.

Уже в столовой, когда плотник проходил с талоном на свое место, старший из незнакомцев попросил подождать его на улице.

- Мы затеваем большое дело, - сказал он первым делом, когда Гаятулла вышел.

Незнакомец стал рассказывать, что уже все готово к восстанию, народ приготовил оружие и ждет сигнала к выступлению. Есть подпольная организация, которая вербует всех недовольных советской властью.

- С нами и грузчики и рабочие с железной дороги, и татары и русские, - говорил он.

...Сейчас мы несколько отвлечемся от разговора Гаятуллы с незнакомцами и взглянем на события с исторической точки зрения.

К концу 30-х годов настроения в сибирских селениях стали достигать критического предела, как и накануне Сибирского восстания 1921 года, когда задавленные рейдами продотрядовцев крестьяне вынуждены были стричь свои овчинные тулупы, чтобы выполнить план по сдаче шерсти. Как следует из архивного документа за 1930 год, бедняк Шарипов из Ингальского сельсовета, не имея средств, даже продал за 50 копеек шкуру своей кошки, чтобы внести «добровольно-принудительный» вклад в кредитное товарищество.

Партийные организации, стремясь перевыполнить план коллективизации, взвинтили настроения людей до грани. Тут и там жители юрт решались на акции неповиновения советским властям. В Авазбакиево разогнали весь обобществленный скот по домам. То же самое сделали в Юртах Яровских, а когда коммунисты пришли за скотом, «колхозники» вооружились топорами и вилами.

Из показания Ишмухамета Пяткулина, 75-летнего жителя Юрт Матмасовских Ярковского района, активиста организации:

- Нынешнее время никак не можешь исправить свое хозяйство, потому что все заработанное идет на налог, а их счету нет: с/х налог, страховка, самообложение, займы и т.п. Все это идет из одного кармана.

Из показания Валика Ахметова, 35-летнего жителя Н. Бехтери Байкаловского района:

- Если крестьянин старается больше заработать для себя, соответственно увеличивают налог, оказывается, он работает только на налог. Неправильная политика по отношении к муллам, их лишают права голоса, притесняют налогами, когда они такие же крестьяне, но только выбраны для совершения богослужения.

В отличие от восстания 1921 года, инициаторами которого стало русское крестьянство Ишимского уезда, были два обстоятельства, оказавшиеся достаточными, чтобы зачинателями нового «бессмысленного и беспощадного бунта» выступили «нацмены», как в те годы отмечали в документах сибирских мусульман.

Первое обстоятельство связано с действиями партработников, которые вели «оппортунистическую» национальную политику на местах.

Из показания Валика Ахметова:

- Русские работники (партработники. - Авт) больше защищают интересы своих. При определении имущественного положения нацменов всегда относят в высшую группу, нежели русских, хотя у них хозяйства одинаковой мощности: если русского считают бедняком, то нацмена относят к середнякам.

В показаниях же Пяткулина отмечается, что партработники забрали у юртовцев лучшие земли и покосы, которые издавна принадлежали им, и передали русским деревням.

Словом, новые руководители мало отличались от царских чиновников, которые вели уже религиозную «оппортунистическую» политику, осыпая золотым дождем православную церковь, и напрасно считая «магометан-инородцев» людьми второго сорта.

Второе обстоятельство было связано с гонениями на служителей мечетей.

Из показания Исхака Садыкова, 37-летнего жителя Юрт Есаульских Ярковского района, активиста повстанческой организации.

- Наш мулла, Шамсутдинов, скрылся, ибо его Советская власть, а не мы, стала выселять. Он мужик был старательный, сам сеял и убирал и был небогат...  Преследование нашего духовенства мы видим на наших глазах. Наш Урисметовский мулла скрылся, потому что хотели выслать. Красноярский мулла Шафиков Фазыл скрывается по той же причине, его преследовали  как собаку, но надо заметить он никого из коммунистов и совработников не убил. Фазыл стоял за народ и плохого мы в нем ничего не видели...

В показаниях Садыкова также говорится:

- Дети наши, как и мы, воспитывались в духе религиозном. Наши просьбы дать нам школу, были безрезультатны, школу не открывали. Была закрыта мечеть. От населения, при закрытии мечети, согласия не спрашивали. Мечеть закрыли, но и в мечети ничего не сделали, стоит пустой, неиспользованной. В результате среди населения разговоры, взять взяли, а толку нет. Кроме религиозных суждений муллы, мы ничего не слышали. Наезды на духовных лиц вносили большое недовольство, от них были жалобы на преследование. Они говорили, что за границей религия действительно свободна, и никто ее не облагает. Застращивали обложением налога каждого верующего...

Однако вернемся в Тобольск, в ставший роковым для 231 человека день 18 июня 1930 года. После разговора с незнакомцами, Гаятулла направился домой, раздумывая на ходу, идти или нет в ГПУ. Дойдя до Юрт Медянских, он повернул обратно в Тобольск. В тот же день сотрудники ГПУ задержали на пристани похожих по описанию трех человек.

- Да, они вербовали, - подтвердил Гаятулла.

Задержанными оказались: бывший красноармеец, житель Тураево Сафиулла Айтбаков, бывший мулла из Акияр Нурмухамед Алимов и молодой человек Галимулла Муртазин, приехавший в Тобольск навестить брата. 

По результатам их допроса появилось «Постановление о приступе к следствию от 1930 г. июня 18-го дня», где говорится:

«Я п/уполномоченный ТОООГПУ, рассмотрев материалы на гр-н Тюменского округа Айтбакова Сафиуллу, Муртазина Галиуллу, Алимова Нурахмета и др. по обвинению в антисоветской вербовке в к/рев. повстанческую организацию, и усмотрев в нем наличие признаков преступления предусмотренного 58/11 ст. УК, на основании ст. 96 или 110 УПК

Постановил приступить по сему материалу к производству расследования. Копию н/постановления в порядке ст.ст. 96 и 110 УПК направить помощнику областного прокурора».

Калиль Кабдулвахитов

Продолжение предполагается в следующем номере, если найдем средства на издание.

*Имя осведомителя изменено в связи с возможными негативными последствиями для его потомков.

Из обвинительного

заключения:

Контрреволюционная повстанческая организация

Данная организация:

1. Начала возникать в Ярковском районе Тюменского округа в 1928 году.

2. К моменту ликвидации охватывала своим влиянием, главным образом, Ярковский (Тюменского окр.) и Байкаловский (Тобольского окр.) района и частично Ялуторовский и Тавдинский районы Тюменского округа и Чернаковский, Тобольский и Уватский районы Тобольского округа, охватывая в общем 58 населенных пунктов.

3. Организационную структуру имела: 11 законспирированных повстанческих групп с групповодами (старшими) во главе, последние, в свою очередь, получали указания от руководителей. Помимо этих групп, как основных очагов, организация имела в разных населенных пунктах 39 человек, не объединенных членов одиночек.

В практике связи между группами и членами существовал пароль «№ 83».

4. Организаторами и руководителями своими имела: муллу, бывшего бандита-карателя юрт Красноярских Ярковского района Шафикова Фазыла и бывшего кулака-колчаковца, состоящего агентом Госторга Нуриахметова Нурислама....

5. Имел целью создать повстанческие кадры, привлечь кулацкую ссылку в Тобольском округе и поднять в Тюменском и Тобольском округах вооруженное восстание для свержения Советской власти.

Организация ориентировалась в работе на Восток (Сибирь), так как по показаниям ряда обвиняемых из членов организации, фактически формировалась так называемая «Первая Сибирская Армия» (л.д. 2,4-об, 63-об, 64-об).

6. Программные установки в разрозненном виде имела: советы без коммунистов и без классовых ограничений. Учредительное Собрание – высший орган власти. Отмена смертной казни. Свобода религий и освобождение духовенства от налогов. Свобода торговли. Передача земли и лесов крестьянству в собственность без выкупа. Освобождение крестьян от всех налогов на три года. Возвращение высланного кулачества с компенсацией ему за конфискованное и опроданное хозяйство и имущество» (л.д. 100-бб, 461-об, 462, 747).

7. Фактические установки в организации четко не были выражены, но являлись: вербовка по цепочке индивидуально зажиточных и обиженных; использование в вербовке религиозного влияния среди мусульман; охват повстанческим влиянием середняка и бедняка; стремление избегать групповых совещаний; в момент восстания по отношению коммунистов никаких самосудов, только тактичные аресты (л.д. 465, 465-об и 101)...