Посольские книги представляются неоценимыми в плане изучения дипломатической и политической истории Тюменского ханства.
Дипломатические контакты Сибирских Шибанидов и Москвы можно тесно связать с событиями противостояния Московского государства и Большой Орды в 1480 году. Сразу после разгрома войска хана Ахмата в 1480 году, активизируется восточное направление внешней политики России, что подтверждается и первыми упоминаниями в сибирских летописях наличия обмена посольствами между Москвой и Тюменью.
Наиболее важные детали, позволяющие частично реконструировать историю Тюменского ханства с 1489 по 1494 гг., содержат данные двух посольств ко двору Ивана III из Тюмени, что было связано с изменившейся политической обстановкой, позволившей наладить дипломатический обмен между двумя государствами.
Постепенный уход с политической арены Большой Орды втянул в орбиту влияния Российского государства многие периферийные политические образования, среди которых Казанское ханство, уже упомянутые ногаи и руководители Тюменского ханства. Формальным поводом для интенсификации дипломатических отношений стало смещение казанского хана Али, которого поддерживали ногайские бии и Сибирские Шибаниды. 1489-й год был ознаменован новым витком официальных дипломатических контактов Москвы и Тюменского ханства. Однако лидеры Сибирских Шибанидов уже имели опыт политических контактов с Москвой, эти факты были зафиксированы летописцами: «Того же лета (1481 год – прим. авт.) царь Ивак послал посла своего Чюмгура князя к великому князю Ивану Васильевичу и к сыну его великому князю Ивану Ивановичу с радостию, что супостата твоего есми убил, царя Ахмата. И князь великий посла Ивакова чествовал и дарил и отпусти ко царю с честию, а царю Иваку теш послали».
Таким образом, дипломатические отношения Москвы и Тюмени в источниках фиксируются под 1481 годом. Однако нам неизвестно, сохранилась ли посольская книга за данный год и существовала ли она вообще. А.Г.Нестеров отмечает, «что «Сибирские дела» XV-XVI вв. были утрачены еще архивными чиновниками Российского государства в XVII в. – вероятно, «за ненадобностью», как утратившие свое внешнеполитическое значение». Сей тезис может подтвердить и наличие двух «ящиков» с «Тюменскими книгами при Иване царе» в описи Царского архива 1575-1584 гг. Присутствуют «тюменские и сибирские ящики» и в более поздней публикации. Как известно, документы, содержащиеся в «ящиках» не сохранились.
Можно сделать краткий вывод о том, что скорее всего московско-тюменские переговоры были записаны в краткой форме, поскольку делопроизводство еще не получило достаточного развития, однако в письменном варианте данные сведения были утрачены.
Московско-тюменская дипломатическая переписка получила существенный импульс после вышеуказанных событий 1487 года, т.е. смены политического руководства в Казанском ханстве, в результате которого промосковская партий получила существенное усиление. Главным предлогом для совместного посольства представителей Сибирских Шибанидов и элиты Ногайской Орды стала попытка добиться освобождения плененного казанского хана.
Характерен обширный количественный состав посольства, а также его незапланированный визит, о чем свидетельствует послание наместника Мурома князя Федора Хованского великому князю: «Государю великому князю Ивану Васильевичу всей Русии холоп твой, государь, Федорец Хованской челом бьет. Приехали, государь, к тобе послы из Нагайские Орды, Иваков слуга, а зовут его Чюмгуром, да Мусин мурзин слуга, Адиком зовут, да Емгурчеев мурзин слуга, Тувачем зовут; а всех их, государь; а всех государь, двадцать да два. А сказывают государь, Волгу возилися под Черемшаны; а провожал их, сказывают, Алказый, да Бегиш, да сын его Утеш, да Чет, да Икайсым Сегит; а провожали их государь, полем до Суры, до Папулы, до Мордвина; а оттоле, государь, сказывают, ехали на князя на Ромодана, да на Кырданову Мордву, да на Саконы; а нынеча государь, стоят за рекою против города. И яз, государь, на сю сторону их возити не велел без твоего ведома, и ты, государь, как укажешь».
Заслуживает внимания анализ титул посла Чюмгура, записанного в грамоте как «Базарьский князь». По версии А.К.Бустанова данный эпитет связан с захватом Ибаком орда-базара сразу же после убийства хана Ахмата. А.Г.Нестеров указывает, что при орда-базаре мог находиться центр чеканки монет. О функционировании орда-базара на территории Тюмени в источниках нет ни слова, однако, Чюмгур мог вполне представлять торговую прослойку Чимги-Туры. Указания на частично торговый характер посольства были указаны чуть выше, однако, судя по всему торговые вопросы носили второстепенный характер, но тем не менее кое-какие выгоды послы все же получили, что и было зафиксировано в ответной грамоте: «..как пошлют царь и мырзы к великому князю и кто с ними пойдут торговые люди, ино бы им в великого князя земле задержки не было да и пошлин бы с них не имали». Можно сделать вывод, что торговля Шибанидов и Москвы носила спорадический характер, т.е. она могла сопровождаться прибытием посольства.
В посольских книгах не менее четко датируется и очередной дипломатический визит князя Чюмгура в Москву: «Лета 7002, приехал к великому князю от царя Ивака от нагайского с грамотою человек его Чюмгур». Таким образом, посольство в целом можно датировать концом 1493 – началом 1494 гг.
В целом можно придти к заключению, что посольство 1493-1494 гг. не добилось каких-либо конкретных целей, которые, однако же, практически (за исключением вопроса о хане Али) не были озвучены в представленной грамоте. Не было придано сколько-нибудь значения и походу 1492 года, а в целом доброжелательный тон дипломатических документов может свидетельствовать о ровных отношениях между двумя государствами. Сей вывод не позволяет согласиться с мнениями исследователей относительно желания Ибак-хана проводить «имперскую» политику или пытаться восстановить былое могущество Золотой Орды. В противном случае тон переговоров был бы совсем иным.
Материалы посольских книг существенно дополняют и развивают данные русских летописей, позволяя понять всю сложность взаимоотношений Тюменского ханства и Московского великого княжества и попытаться определить роль первого в системе международных отношений тюрко-татарских государств.
Комментарии (0)